![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Винница. Лето. Крутая улица вверх-вниз.
Когда-то до меня - Хлебная Горка, при мне имени Карла Либкнехта, а теперь и не знаю...
Двухэтажный многоквартирный домик. Крыльцо на втором этаже со своей лестницей. Ряд кухонных плит в общем коридоре.
Удобства через дорогу!
Коммуналка - не коммуналка, и не поймешь. В Москве я такого не видел.
Нет того дома давно. А теперь и ее нет...
Сегодня - семь дней.
Изразцовая печь, переделанная на газ, маленькая настольная лампа с металлическим абажуром, ночь, книги Фенимора Купера...
А днем - вареники. С ладонь. С вишней. С вишневым сиропом. Гора.
- Чтобы внук поел от пуза!
Клубничное варенье! Одних пенок - тазик! Запах такой, что скулы сводит аж во дворе, а варит-то бабушка его в доме, на втором этаже.
- Ай, я имела его в виду! - непередаваемые интонации и неопределенный жест рукой.
Бабушка с дедом о чем-то говорят на немецком. Ну это же немецкий? Я же правильно понял тогда, да?
Украинский (говорят, абсолютно правильный), русский (правильный, но с неистребимым местечковым акцентом), идиш... Все три - свободно. И - ГРОМОГЛАСНО!
Лавочка у подъезда. Над лавочкой окно нашей кухни. Закрытое. Четвертый этаж, кстати. (Это уже на Вишенке, в новой квартире - старый дом снесли).
Слышно, как изнутри в стекло будто кто-то долбит мягким кулаком - ПУМ-ПУМ-ПУМ! И пауза. И снова - ПУМ-ПУМ! И опять пауза.
Это бабушка с кем-то на кухне беседует. Паузы - это ответы. "Кулак в стекло" - ее голос. Она не кричит, нет. Просто говорит.
Было странно слышать ее слабый голос четыре года назад, когда я последний раз ее видел. Непривычно. И вдруг дядя мой что-то не так сказал, или сделал.
И она вдруг СКАЗАЛА.
Вот ТЕМ голосом!
Бабушка Роза...
Когда-то до меня - Хлебная Горка, при мне имени Карла Либкнехта, а теперь и не знаю...
Двухэтажный многоквартирный домик. Крыльцо на втором этаже со своей лестницей. Ряд кухонных плит в общем коридоре.
Удобства через дорогу!
Коммуналка - не коммуналка, и не поймешь. В Москве я такого не видел.
Нет того дома давно. А теперь и ее нет...
Сегодня - семь дней.
Изразцовая печь, переделанная на газ, маленькая настольная лампа с металлическим абажуром, ночь, книги Фенимора Купера...
А днем - вареники. С ладонь. С вишней. С вишневым сиропом. Гора.
- Чтобы внук поел от пуза!
Клубничное варенье! Одних пенок - тазик! Запах такой, что скулы сводит аж во дворе, а варит-то бабушка его в доме, на втором этаже.
- Ай, я имела его в виду! - непередаваемые интонации и неопределенный жест рукой.
Бабушка с дедом о чем-то говорят на немецком. Ну это же немецкий? Я же правильно понял тогда, да?
Украинский (говорят, абсолютно правильный), русский (правильный, но с неистребимым местечковым акцентом), идиш... Все три - свободно. И - ГРОМОГЛАСНО!
Лавочка у подъезда. Над лавочкой окно нашей кухни. Закрытое. Четвертый этаж, кстати. (Это уже на Вишенке, в новой квартире - старый дом снесли).
Слышно, как изнутри в стекло будто кто-то долбит мягким кулаком - ПУМ-ПУМ-ПУМ! И пауза. И снова - ПУМ-ПУМ! И опять пауза.
Это бабушка с кем-то на кухне беседует. Паузы - это ответы. "Кулак в стекло" - ее голос. Она не кричит, нет. Просто говорит.
Было странно слышать ее слабый голос четыре года назад, когда я последний раз ее видел. Непривычно. И вдруг дядя мой что-то не так сказал, или сделал.
И она вдруг СКАЗАЛА.
Вот ТЕМ голосом!
Бабушка Роза...
